Онежский

Онежский февраль - март 1973 (Нижмозеро - Уна - р.Вежма - оз.Вежмозеро - Пурнема - Нижмозеро)

Участники:
Агурин Александр, Аникеева Елена, Берлин Сергей, Власенко Виктор, Козлов Александр, Луньков Валерий, Пугачева Ольга, Сухарев Александр

Фотографии Виктора Власенко

В зимний сезон 1973 председатель турклуба Гена Толстых сказал, что пора мне руководить.
И вот собрались мы в поход на Онежский полуостров. Отчасти причина была в том, что моя мама ходила туда в свой первый и единственный лыжный поход в 1957 году. У них была замечательная компания, Мила Баранова тогда сочинила песню «Черепаха», подразумевая женскую половину группы:
…
Опять подъем, за ним обвал,
Вот предводитель наш упал,
В почете стойка на ушах
У черепах!
А черепаха тише едет - дальше будет,
Черепаха про пейзаж не позабудет,
Черепаха – это вечное веселье,
Черепаха – это радость без конца!
…

Была также легенда о том, как Першиков в обратном поезде выкинул в окно свою старую-престарую шапку-ушанку, а ловкие участники умудрились поймать ее через окно в следующем купе, а потом на походном гусятнике преподнесли ему пирог с запеченной в него шапкой.

До нас в турклубе на Онежский п-ов ходил Анатолий Зайцев. Он брал ружье, и пошел в походе поохотиться, провалился на тонком льду на реке Вежма и еле выбрался.

Собрались 8 человек: Саша Агурин, Лена Аникеева, Витя Власенко, Саша Козлов, Валера Луньков, Оля Пугачева, Саша Сухарев и я. Еще собиралась, но не пошла Лена Гора. Все, кроме Лены Аникеевой учились на 3-м курсе, и каникулы у нас были сдвинуты на 2 недели из-за сентябрьской «картошки», а Лена училась на 2-м курсе, поэтому, когда мы отправлялись в поход, каникулы у нее уже кончились. Тем не менее, она решила пойти с нами.

Среди провожающих нас на вокзале был Боря Сац. Когда поезд тронулся, он метнул в тамбур Шурику Агурину свою шапку, в которой Шурик потом прошел весь поход.

Приехали в Онегу, кажется, вечером. Ночевали на вокзале. Запомнилась и развеселила нас стенгазета: вырезанные из газет и журналов фотографии маленького и взрослого Владимира Ильича. Сверху – надпись вырезанными из красной бумаги и приклеенными буквами: «Как хорошо, что ты родился Ленин!»

Утром выяснилось, что общественный транспорт не ходит в деревню Нижмозеро, где мы должы начать маршрут. Я отправился искать транспорт. Отбросив всякую скромность, я спрашивал совета у всех встречных. Мне посоветовали поискать транспорт в порту. Действительно, там удалось обнаружить два грузовика «Урал», которые грузились, чтобы ехать в Нижмозеро. На мой вопрос водители предложили помочь в погрузке. Я с удовольствием присоединился. Погрузившись, заехали на вокзал за ребятами, расположились на рюкзаках в кузове и поехали в Нижмозеро. Доехали хорошо.

Вокруг деревни Нижмозеро – холмы, леса, поля. Главная достопримечательность – древняя деревянная церковь. Нас пустили переночевать в какое-то казенное помещение типа конторы на втором этаже старого деревянного дома. Пол в этом помещении был с заметным уклоном, зато присутствовал работающий телефон. Утром мы стартовали на восток в сторону Уны по заснеженной дороге. Вечером пришли к большой пустой избе, в которой остановились на ночлег. Когда колол дрова, полено начало падать в мою сторону, и указательный палец левой руки попал между топорищем и поленом. Сунул руку в снег, а потом Оля сделала мне на ночь спиртовый компресс. Утром раздутый палец выглядел, как грецкий орех. В следующие 2-3 дня я шел с одной палкой, впрочем, это меня не слишком заботило.

Следующая ночевка была на берегу Унской губы в доме у местных жителей. Помню, как нас угощали солеными грибами и моченой брусникой, было очень вкусно.

Затем мы пересекли Унскую губу, по озерам и болотам добрались до реки Вежма, по которой мы собирались идти на запад до Вежмозера. Местность холмистая, река сильно петляет. В какой-то момент, поворачивая налево (на юг), через некоторое время обнаружилось, что мы уже идем на север. Дикое ощущение! Оказывается, русло русло повернуло уже на 270 градусов, и мы дальше от цели, чем 10 минут назад. Потом, естественно, следует аналогичный 270-градусный поворот направо. «Срезать» такие повороты, как правило, не имело смысла: берега крутые, снега много, двигаться по реке легче, хотя путь длиннее.

Потом река стала менее извилистой, и мы потихоньку продвигались на запад, слегка отставая от графика. Наш «Вася» (так мы почему-то всегда звали Сашу Сухарева) в какой-то момент нашел мертвого глухаря и пытался убедить нас употребить его в пищу, но мы не согласились. На реке был участок с промоинами, и первая пара участников связывалась репшнуром. Ближе к Вежмозеру берега стали более пологими, и мы чаще шли по берегу, срезая повороты реки, если не было кустов. Съезжая с пологого берега в русло реки, я услышал сзади какой-то странный звук, заставивший обернуться. Под Агуриным, идущим вторым провалился кусок льда и снега размером больше метра в диаметре. Шурик каким-то образом широко расставить носки лыж и повис над образовавшейся дырой, упираясь палками в противоположный ее край. От поверхности снега до воды было не больше метра, и глубина речки в этом месте была около30 см, но падать туда, конечно же, не хотелось. Шуре сзади подали палку, и он, опираясь одной рукой на свои палки, другой уцепился за нее, и мы оттянули его назад.

Наконец, ближе к вечеру какого-то дня мы вышли на Вежмозеро. Погода была абсолютно ясная, холодная, и мы любовались с озера на рыжую зарю на западе. Нашли чудесную большую охотничью избу и решили устроить в ней дневку, несмотря на значительное отставание от графика, потратив ее, кто на отдых, кто на разведку и тропежку лыжни, а Валера Луньков задумал реализовать свою мечту о рыбалке.

Утром мы втроем с Витей Власенко и Сашей Козловым ушли на юг в сторону Пурнемы тропить лыжню. Был солнечный морозный день (под 30 градусов). Настроение было бодрое. Когда мы вышли на большое красивое болото с редкими маленькими сосенками, Витя торжественным голосом сообщил: «Сегодня 1 марта наш замдекана пришел на лекцию проверять посещаемость». Нам почему-то стало еще веселее. Мы шли целый день, большую часть времени на юг, а потом назад по своей лыжне. На обратном пути остановились ненадолго перекусить. Холодно! Съели на троих банку сгущенки. Глотаешь застывшую сгущенку, и сразу становится теплее. Потом был чудесный вечер в уже прогретой за сутки избе. Валера рассказал о своих подвигах на рыбалке: день ушел на то, чтобы пробить в льду 2 проруби во льду толщиной около 50 см. В обоих случаях до дна озера оставалось не более 20 см. Так что мы остались без рыбы.

Утром мы двинулись в сторону Пурнемы по готовой лыжне. Погода, по-прежнему, отличная. Днем вышли на удивительную поляну, похоже, вырубленную в высоком еловом лесу. В середине поляны стояла высоченная елка с коротко обрубленными сучьями, по которым при желании можно было подняться на самый верх. На вершине был укреплен деревянный крест, покрытый инеем. Очень красиво. До Пурнемы не дошли несколько километров. Ближе к вечеру слышали с той стороны самолет.

На следующий день мы пришли в Пурнему. Осмотрели красивую старинную деревянную церковь на берегу моря. Нас поселили в большой удобной избе (для туристов!). Конечно, мы пошли на почту отправить телеграммы об окончании маршрута. Там нас ждал сюрприз – посылка до востребования, наполненная игрушками – персональными подарками мужской части группы и поздравление в 23 февраля. Подписались: Лена, Оля, Лена. Стали гадать кто это: мало ли таких имен в турклубе. К стыду своему признаюсь: очень нескоро до меня дошло, что одна из этих Лен и Оля – были в тот момент с нами.

Итак, мы в Пурнеме. Учеба в семестре уже началась пару дней назад, а у Лены – 2 недели назад. Никакого регулярного транспорта нет, кроме улетевшего вчера АН-2. Но оказалось, что в Нижмозеро идут два трактора с санями волокушами. Нас взяли. К счастью немного потеплело. Несколько часов мы тряслись, стоя в огромных деревянных санях, изредка соскакивая назад, чтобы держась за длинную веревку, пробежаться и немного согреться. Веревка нужна была потому, что если сильно отстать, то не факт, что догонишь, а докричаться до водителя было сложно. По пути был небольшой заболоченный участок, который наши водители преодолевали внимательно. Затем была небольшая остановка, один водитель подсел в кабину к другому, а через небольшое время из окна вылетела пустая бутылка из-под водки. Поехали дальше.

В Нижмозере мы поселились в том же покосившемся доме, в казенном кабинете с телефоном. Утром начали звонить в Онегу по имевшемуся справочнику. Удалось узнать, что в Нижмозеро выехал один из тех «Уралов», на которых мы приехали. Под вечер с дороги, вьющейся между холмов, издали услышали звук автомобильного мотора. После разгрузки-погрузки мы, одевшись как можно теплее, уселись на рюкзаках в кузове и накрылись палаткой. Почти стемнело, и было довольно холодно. В середине пути водитель остановился и прибежал проверять, живы мы или уже замерзли. В общем он волновался за нас, и назад мы доехали в полтора раза быстрее, чем туда.

Когда наш обратный поезд повернул на железную дорогу Архангельск – Москва, к нам в вагон подсадили человек 15-20 освободившихся заключенных. Один из них «подружился» с Сашей Козловым и пытался подарить ему свою справку об освобождении. Но потом он умудрился каким-то образом напиться, начал буянить, и его ссадили с поезда. Ночью свет не гасили, бывшие зэки вели себя спокойно, «чифирили». Вдруг один из них, самый веселый, громко запел. Сразу двое наших парней заорали на него со вторых полок, он стих и до самой Москвы был молчаливый и злой.

На вокзале Лена позвонила домой, и мама сообщила ей об исключении из института за прогул почти трех недель. К счастью, Лена смогла быстро решить эту проблему, и все закончилось благополучно.

Почта
Главная страница